Часть первая

Несколько слов в защиту книги художника

Зачем художники и поэты делают самодельные книжки?

Может быть, из-за потребности в самиздате?

Но сейчас можно напечатать все, что угодно.

Или ими движет неистребимая жажда писательства, графоманство?

Но в таких изданиях текст не главное, он скорее связка между картинками, формами, рисунками. Текст чаще всего лишь задает направление ассоциаций. А то и вовсе отсутствует.

Тогда, наверное, причина в нереализованных амбициях?

Возможно.

Наиболее правдоподобной причиной мне кажется неудовлетворенность жесткими жанровыми и видовыми делениями в искусстве.

Неудовлетворенное любопытство: а что получится?

Потому что сам жанр книги художника не определён, материал и техника – не ограничены, размер – тоже уникальный для каждого проекта.

Привлекает возможность свободного высказывания.

Для учебного процесса этот жанр – просто клад.

Потому что сразу видны возможности воображения студента. И легко показать, где ты мыслишь абсолютно шаблонно, а где – твоё творение отражает опыт и впечатление собственной жизни и потому становится неповторимым и интересным.

Эта форма хороша и для ряда вполне прагматических проектов: например, авторского портфолио. Или путеводителя, каталога, альбома жизнеописания. То есть издания, в котором изначально предполагается разношерстный материал, издания, прототипами которых могут быть рукописи писателя и личные дневники, альбомы со стихами, дембельские альбомы, записки путешественника, гербарий и даже дневник наблюдений по природоведению.

Основное, что объединяет эти прототипы – проявление стихии жизни. День за днём, событие за событием, находка за находкой постепенно складывается нечто, опредмеченный временем «текст».

Второе свойство подобных проектов – принципиальная неоднородность. Проекты, в которых заложено многоголосие, политекст, свобода передвижения читателя внутри темы аналогичны гипертекстовым пространствам или Интернету.

Особенно в мульмедийных проектах нужно ощущать единство, цельность работы при равноправии, относительной независимости всех её составных частей.

Отсюда основной технический способ реализации – коллаж.

Современные издания по графическому дизайну, часто похожие скорее на авторские концепции, построены часто по принципу авторской книги, книги художника. Это тотальный сбор визуального материала. Книги Загмайстера, Брингхерста, Ньюарка, Гордона, Корольковой – не столько учебники, сколько манифесты, фиксирующие современное мировоззрение.

Однажды мы делали со студентами 1 курса Полиграфа каталог, а получилось непонятно что. Как можно назвать деревянную коробку с ручкой, закрытую изнутри тряпочкой как занавесом, на которой написано название (проект Я.Суворовой из «Библиотеки Просперо»). А внутри как блокнот листаются листики из тряпочек. Если бы не было названия  – «Ёжик и море» – все это можно было бы принять за кукольный театр в портфеле.

«Руководили» этими проектами мы вместе с Иваном Александровым. Потому что это было не руководство, а такая игра. Например, выяснение того, какую железку прибить к деревянному ящику А.Кисловой, в котором вместо страницы с содержанием на гвоздиках висят ключи, а сами разделы каталога – группы упражнений, которые выполнялись в первом семестре – это как образцы обивки дверей.

Еще была занимательная дискуссия о том, стоит ли привязывать разноцветные пуговки к концам длинных ниток в проекте Р.Федотовой. Желание выделить знаковые элементы книги, цвета, пиктограммы и буквы – привело к появлению игры, в которой все элементы висят на верёвочках и из них можно набирать то слова, то цветовые композиции, то числа.

В результате получились около книжные информационно-графически-коллажные объекты. Околокнижные – потому что мало, где есть настоящие страницы, которые можно листать. Но даже там, где это сделано в компьютере с целью выстраивания некоего связного рассказа – там вся эта книжность тоже как-то всё время норовила выйти из-под контроля. И превратиться как в проекте «3407» (номер аудитории) Ф.Соколова в типографический ковер, имитирующий обложки авторских книг про буквы. Каждой обложке книги про букву он дал соответствующую имитирующую её шрифтовую композицию.

Конечно, мы ничего такого не ожидали увидеть, когда попросили сделать макет авторского каталога со своими работами, выполненными в первом семестре – все эти размашисто написанные стихи, геометрические коллажи, картонные автопортреты, часы и всякую всячину, вроде переплетов книг с одной единственной буквой. Попросили всего лишь сочинить или выбрать, или почувствовать девиз, концепт, сюжетный ход, который бы позволил объединить разрозненные детали и стать ключом к построению макета.

Но откуда-то у Е.Некрасовой взялся пожарный кран и каталог стал инструкцией по применению средств пожаротушения и планом эвакуации. Издание как помощь при пожаре (в переносном смысле), помощь в пожарной, крайней ситуации что-то быстро сделать, найти выход. У Е.Колотиловой книга превратилась в наручный объект.

Правда, чем более общепринята и глобальна задача, которую себе ставишь, тем сложнее уйти от банальных мыслей. Поэтому стала по-своему уникальной одна из простых книг – книга О.Коваленко, состоящая из картонных страниц, вырезанных из коробки от велосипеда. На каждой странице остались следы родной графики и понадобилось так организовать композицию в белом окне, чтобы она эта композиция пародировала или продолжала исходные фрагменты.

Конечно, умные люди скажут: нагородили, сумбур, профанация, не знаете азов. Показываете «кота в мешке» как у А.Кошелевой.

И будут правы. Со старшекурсниками такие номера не проходят. Они уже серьёзные люди, все где-то работают. Им не до игр в детском саду. А мы ещё маленькие, нам можно.

Пусть это называется «пропедевтика», но это один из способов выхода на свою профессиональную стезю дизайнера-графика.

А если серьёзно, то на таких книгах отрабатываются элементы книжного организма со самораспаковывающимся визуальным текстом. Книга – это прежде всего мир, в котором нужно уметь расставить знаки, маркеры, указатели на пути воображения.

Часть вторая

“Books-Boots” или «Чей туфля?»

Пролистывая журнал «КАК», я обнаружил в материале об Академиках графического дизайна рисунки, проекты и объекты Николая Попова. Странные куклы куда-то мчались в зашнурованных ботинках, к которым были приделаны колёса.

В нашей мастерской фотографики (МАФ) в Строгановке мы тоже решили проверить на многозначность и глубину ассоциаций самые обычные ботинки. Тем более, что у темы давняя история, своя мифология. Тут и хрустальная туфелька Золушки и сапоги скороходы, и прыгающие ботинки в фильме “Yellow Submarine”.

В иллюстрациях есть ботинки-дома. Про ботинок с оторванной подметкой говорят «просит каши».

Во времена тотального изобретательства в 19 веке паровую машину в карикатуре попытались приспособить для «самоходящего» механизма.

Свои мифы порождает и реклама спортивной обуви.

Через предмет мы много узнаем о его владельце. Поэтому среди проектов есть истории, рассказанные ботинками. За ними угадывается человек, его характер.

Может быть, эта тема получит своё продолжение.

Даже сама форма ботинка содержит возможность превращения его в книгу. Текст на стельке. А однажды, на плакате соревнований по марафонскому бегу информация об этом событии была написана на вываливающемся из кроссовок языке.

Отпечаток подошвы с рубчиком – это практически готовая печатная страница с орнаментом, стоит только ввести в неё нужный текст. Шнуровка и люрексы – тоже возможные атрибуты авторской книги.

Можно представить себе семейный альбом с фотографиями: история жизни от маленького детского ботинка до «взрослого» и состарившегося. Ботинок на колёсах – это роликовые коньки.

Пока нам очень пригодился ботинок, поросший мхом, который я нашёл однажды в лесу и притащил в студию для съёмки. Он служит до сих пор.