Михаил Погарский

Связанная свобода.

(новые тенденции в развитии жанра «Книга художника»).

В конце ноября 2008 года в Центральном Доме художника состоялась 4-я Московская международная выставка-ярмарка «Книга художника». Впечатлениями об этом событии поделился куратор выставки – Михаил Погарский.

Пожалуй,  одной из основных особенностей прошедшей выставки – было обилие, представленных на ней спецпроектов.

        Вот книга-объект «Арт-эквилибриум» - чёрно-белый стол, стоящий на одной ножке, рядом с ним одноногий стул,  две перьевые ручки, зависшие над последней точкой текста…  Кажется ещё миг, и хрупкое равновесие нарушится, чёрно-белая гармония рухнет, и изящная инсталляция превратится в груду мусора. Эта книга-метафора – попытка осмысления и преодоления современных арт-процессов, авторский бунт, против негативных, на его взгляд, тенденций… Послание, начертанное на столе, приоткрывает основную суть этого бунта:

«Эквилибристика – вот, пожалуй, подходящий термин для описания того состояния, в котором находится в данный момент современное искусство. Художники идут по лезвию Оккама, рискуя с одной стороны сорваться в пропасть массового вкуса, а с другой стороны в мутное болото борьбы с этим самым массовым вкусом. В результате, получается: либо пресловутый салон (дохлая корова с золотыми рогами), либо арт-шоу, в котором художник начинает кусать зрителей за ноги, а они бедненькие визжат от страха и восторга!

И, наверное, лишь единицы остаются верны своим поискам, тем самым поискам, в которых на короткое мгновение, где-то там, на окраине бокового зрения промелькнёт яркий всполох озарения, то самое мимолётное состояние души, которое древние греки называли – зопура.

Для кого же творят такие художники? На что они тратят свои силы и время? Видимо, именно для тех самых, внимательных зрителей, которым гораздо важнее не этот стол, стоящий на одной ножке, а тот мессаж, который он пытается донести, балансируя на тончайшем, тоньше конского волоса пути из неизвестности в неизвестность…»

Однако, прошедшая выставка, показала, что таких, ищущих свой путь художников, не так уж и мало, и они готовы объединяться и поддерживать друг друга в своих бесконечных поисках. Так, итальянская поэтесса и художник Алина Рицци объединила под свои знамёна (а точнее под лоскуты) около 150 европейских художников и сшила из их работ огромное (3 х 4,5 м) «Женское покрывало». Возможно, основную суть этого проекта выразила работа российской художницы Гюнель Юран, которая связала в прямом и в переносном смысле на своём лоскуте всего два слова «Связанная свобода». Именно этот принцип и был предложен участникам проекта. Художники обладали абсолютной свободой самовыражения, ограничивая себя лишь строгим форматом лоскута (30х30 см) и материалом, пригодным для сшивания. Эвелина Шац представляя «Женское покрывало» на выставке и продолжая тему гармонии и дисбаланса, заданную в «Арт-эквилибриуме» говорит:

«Пифагор, исходя из предположения о двойственности начал,  полагал, что Гармония осуществляется в противоположностях, из которых основные – предел  и беспредельное.

Таблица Пифагора перечисляет основные из них: конечность-бесконечность, чет-нечет, единство-множество, правое-левое. мужское-женское, спокойное-беспокойное, прямое-кривое, свет-тьма, добро и зло. Один ряд имел у пифагорейцев положительное, активное значение, второй – отрицательное, пассивное. Эти пары противоположностей ведут себя странным образом. Итак, с одной стороны, справа – мужской род: свет, добро, сила и жизнь, с другой же, слева – женский род: темнота, слабость и смерть.

Наш ответ?... превратим ткань в акцию разума.

И следовательно - в искусство.»

            В пифагорийский ряд противоположностей органично вписывается ещё одна выставочная инсталляция «Чтень и Нечтень», обыгрывающая тему зеркал и отражений. Зеркала вне всяких сомнений вещи мистические и загадочные. Зазеркалье всегда волновало умы художников, философов и писателей. Волновало как раз вот это странное квазиподобие зазеркалья, почти точное воспроизведение действительности. Но вот оказалось, что книга, текст не способен отразиться! То есть отражаться-то он отражается, но превращается в нечитаемую абракадабру! И чтобы его прочесть нужно ещё одно зеркало! То есть отражение действительности, данное в тексте и вторично отражённое в зеркале, должно быть дешифрировано ещё одним зеркальным отражением! И если поставить два зеркала друг перед другом, прислонив к одному из них книгу, то мы и получим эту бесконечную вереницу читаемых и нечитаемых текстов. Чтень и Нечтень.

            А вот художники из Краснодара Наталья и Павел Мартыненко не противопоставляют, но органично переплетают мужскую и женскую версии «Песни песней» в длинную (более 10 м) книгу-ленту.

            Ещё один коллективный проект «НастУльная книга» был осуществлён во время работы выставки. Здесь принцип лоскутного арт-одеяла вышел из плоскости в трёхмерное пространство и табуировал  фантазию художников форматом обычного табурета. Ну, всё-таки не совсем обычного, а весьма известного в истории дизайна табурета, спроектированного в 1933 году Алваром Аалто, который изобрёл L-образную ножу из фанеры, и четыре буквы L  уже изначально присутствовали в проекте. Впрочем, русскоязычные художники успешно игнорировали этот L-веер, и создавали свои табу-книги, ограничиваясь лишь диктатом табуреточной формы.

            Иное связывание, или скорее воздушное подспорье, использовал в своей работе художник из Ростова-на-Дону Александр Лишневский, водрузивший на спасательные надувные подушки прозрачные фотографии человека у штормящего моря. Книга-плот получила ёмкое и многозначное имя «Жду». По словам художника «Ожидание человека, находящегося на берегу моря, может бесконечно интерпретироваться. Море – жизнь. Набегающие волны – дни. Что принесут они?»

            Тульский художник Александр Майоров выбирает совсем уж привычное для живописца ограничение и делает страницами своей книги палитры, на которых разворачивается лиричная история из его детства.

            Молодая и талантливая художница из Элисты Евгения Богуславская специально строит свои ограничения-декорации, оживляя при помощи них истории Даниила Хармса, и приглашая всех желающих проникнуть внутрь книги, слиться с её героями и стать одной из иллюстраций никогда не стареющих текстов.

            Казалось бы, искусство в эпоху постмодернизма полностью вырвалось из каких бы то ни было канонов и ограничений. Предметом, темой, материалом и техникой исполнения сегодня может стать практически всё что угодно, начиная от собственного тела и заканчивая целыми островами и пустынями. Но спираль развития делает свой виток и институт формата снова становится популярным и продуктивным. Другое дело, что выбор формата сегодня не только отдаётся на откуп художнику, но и становится одним из основных творческих инструментов.

Для журнала "Художественный совет"