Книга переменного ветра
М. Погарский
1 2 3 4 5 6 7 8

Гуманитарный портал ''Артбург''



Михаил Погарский

Книга переменного ветра

0

Это был странный опыт, в котором всем миром управляло искусство.Не то чтобы управляло, но было им. Слова становились вещью. Вещи превращались в слова. Грозы вливались в грёзы, а грёзы проливались грозовой тучей на некое подобие огорода, где крапива ценилась не меньше моркови и дикой розы.

Тир обрывал с розы лепестки, предполагая утренний чай. Тир был старшим в коммуне, хотя ничем особо не управлял, просто к его путаному мнению всегда прислушивались. И ещё у Тира был посох. Простая суковатая палка.

Уже никто толком и не помнил, когда была основана коммуна, и кто был её первым поселенцем. Мир обнищал. Коммунары строили свой новый мир.

Государство не видело в странном опыте коммунаров особой проблемы и быстро сделало из самостийной деревни коммерческий проект, установив мощные видеокамеры и предлагая туристам за весьма нескромные деньги полюбоваться жизнью дикого народа.

00

Помимо всего остального коммунары писали Книгу. Это была бесконечная рукопись, исходящая из Земли и устремлённая в Небо. Впрочем, у Книги не было определённого направления. Подобно эскимосам,жители деревни давно потеряли координаты пространства. Окружающий мир не статичен, а стало быть, не поддаётся измерению. Поэтому у коммунаров не существовало стабильных мер для пространства и времени. На вопрос «Где?» могли быть сотни каких-то ссылок, междометий и метафор.

- Где это?
- За тем поворотом.., где на быстрине реки.., резвится на закате жерех.., гоняя серебристых верхоплавок.., нужно несколько развернуться от лунной дорожки и если луна будет в силе, то старый дуб отбросит свою тень почти что туда, куда надо.

- Где это?
- Помнишь, мы пили берёзовый сок, не надрезая ствол, но собирая его с ветвей, и одна капля упала на голубой лепесток незабудки. Неравнодушный к соку муравей потащил угощение своим собратьям по утлой хвоиной тропе… Тебе нужно пойти по его следам.

- Где это?
- Хромой Петро воткнул тополиную палку в весеннюю землю, а она проросла… Теперь вот с тополя летят себе пушинки, за ними следуй…

- Где это?
- Слова и вещи изменчивы. Нужно бежать наобум тёмной ночью, закрыв глаза, ноги выведут, это уж точно…

- Где это?
- Приблизительно там…

Книга, разумеется, не имела страниц. И один знак, вырубленный умелой рукой резчика на придорожном камне, мог быть продолжен на завалинке дома и длиться дальше, оставляя следы на корнях старой сосны, оседать скошенной травой и устремляться в небо мимолетьем брошенной фразы.

Книгу читал, тот, кто читал. Тот, кто давно забыл письменность и умел читать по следам пролетающих птиц.

1.

Чай из лепестков роз дымился прозрачным паром над пиалой с отбитым краешком. Пиала стояла на проеденном короедами садовом столе. Тир вдыхал аромат чая, смешанный с запахом крапивы и дикой розы. На его раскрытой ладони лежало яблоко.
- Скажи, Тир, почему познание считается злом? – спросил старика юный Мур.
- Женщина никогда не прощает мужу своей собственной измены. Она может простить ему всё, но только не свою измену.
- Разве всегда нужно быть чему-то верным?
- Чему-то – нет. Кому-то – Да.
- Но разве «что» чем-то отличается от «кто»?
- Только верой. «Что» не нуждается в вере, она просто присуща ему, «Кто» одарён грузом сомнения, и оно тяготит его.
- Но разве знание не может уменьшить сомнение?
- Знание, лишь усиливает его. Чем больше знаешь, тем меньше веришь, и наоборот. Блаженны нищие знанием. Попробуй хотя бы на день превратиться в камень Мур, и тогда ты поймёшь, о чём я тебе толковал. – Тир отхлебнул розового чая, устремил свой взор к восходящему солнцу, и спрашивать его о чём-либо ещё было бесполезно. Мур знал на собственном опыте, что на следующий вопрос он мог получить ответ суковатой палкой по голове и поэтому на короткое время решил притвориться камнем. За что, разумеется, получил сильнейший удар суковатой палкой. Удар был столь силён и неожиданен, что Мур дико вскрикнул.
- Камень, не умеет кричать и не чувствует боли. Учись быть камнем Мур. – сказал Тир и вернулся своими чувствами к розовому чаю.

Книга, конечно же, не имела начала и не предполагала конца. Как резчику эскимосов неведомы требования законов оптики, так и создателям Книги были непонятны логические правила или условия дешифровки. Каждый читал эту Книгу, так как хотел или так как умел.

2.

Для жителей деревни время носило нелинейный характер. И на вопрос «Когда» ответы могли завести вас в самые туманные дебри.

- Когда это было?
- Я тогда шёл по тропе, усыпанной осенними листьями вперемешку с первым несмелым снегом. И мне пришло в голову, что красота умирания гораздо тоньше красоты рождения. Снежинки умирали на моих щеках, и на моих щеках зарождались капли нового мира, от моего дыхания эти капли испарялись, чтобы вернуться к облакам дальних образов и пролиться свежим дождём, напитав корни леса, того что сегодня сбрасывает листву. Возможно, это случилось как раз между этих двух листопадов.

- Когда это было?
- Туманы были ещё не так сильны. Луна входила в первую четверть, а соловьи ещё только начинали петь свои свадебные гимны.

- Когда это было?
- Мне тогда приснилось, что у настоящего камня должно быть совсем другое имя, более твёрдое и неприступное, например: Драг.

Время для книги не существовало. События шли веером, если там и были события.

3

Камень-Мур сидел на берегу реки и смотрел на воду, закрыв глаза. Пятилетняя Сонька, на другом берегу забавлялась, тем, что бросала голыши по водной глади, пытаясь испечь как можно больше блинчиков. Сонька не умела считать и определяла количество блинчиков скорее на слух, чем на глаз. Один из блинчиков оказался особенно ловким и, перескочив всю реку, ударил Мура точнёхонько в солнечное соплетенье.  От неожиданной боли Мур рухнул как подкошенный, возопив:

- Что ж ты творишь сонная курица!!!
- Я пишу Книгу поперёк реки Мур! Учись читать по кругам! Попробуй видеть как течёт река. Попробуй и сам стать рекой, тогда удар камня принесёт тебе, не боль, но радость.

И вполне понятно, что книга не имела направления прочтения, её можно было читать вдоль и поперёк, вглубь, ввысь и, конечно же, в ответвлённую сторону.

 

4

Коммунары не очень чётко представляли себе причины и следствия происходящего. И на вопрос «Почему?», если он изредка звучал в этих Богом забытых, или скорее, наоборот, краях вы смогли бы услышать примерно следующее:

- Почему это случилось?
- Всё дело в том, что так захотелось бабочкам. Эти странные бабочки предпочитали пыльцу колокольчиков, пыльце дикой гвоздики. И вскоре весь луг заполонили колокольчики. А разве мог слепой гусляр Терентий петь что-то иное, когда рядом с ним голубовато шуршал аромат колокольчиков? С той вот песни всё и пошло совсем в другую сторону, и теперь уж нельзя слышать иначе.

- Почему это произошло?
- Так ведь оно ещё не совсем произошло, оно только сделало свой первый шаг. Да и как же ей было не пойти к нему навстречу, если мимо шёл Тир со своей суковатой палкой. Я думаю тут всё дело в палке. Ведь и палка когда-то была частью дерева, а дерево частью Земли, а Земля частью жизни. А в жизни всякое может произойти.

- Почему ты здесь?
- Видишь ли, всё дело в муравьях. Вернее в странной прихоти муравьиной царицы определившей место новому муравейнику именно у старой ракиты, хотя тогда она ещё была просто молодым побегом. Мой дед собирался посадить около этого побега куст чёрной смородины, что за блажь ему пришла в голову сажать смородину именно там непонятна. Но с саженцем он шёл. Но вот вить – муравейник. Мой дед задумался и повернул обратно, а там, у речки бабушка моя пасла двух коз. Вот козы, бабушка и с саженцем смородины мой дед. Тогда-то вот они и повстречались. Потом родился папа, дядя Павел и лишь спустя семь лет родилась тётя Шура…
- Я спрашиваю, не откуда ты взялся, а почему ты здесь в этом месте вот сейчас?
- У голубой глины после прошедших дождей появился слегка желтоватый оттенок, который меня не совсем устраивает, я шёл в поисках нового источника голубой глины.
- Но почему же ты шёл именно в эту сторону, а не, например, вон в ту?
- У голубой глины совершенно особенный запах, и настоящий гончар всегда отыщет нужную ему глину по запаху…

Причин для создания этой Книги, в общем-то, не было, она стала создаваться стихийно, по порыву чувства и ветра.

5

Мур лежал на берегу реки, опустив ноги в её прозрачные струи, и пытался слиться с её мелодичным речением.

Две молодые козочки, отделившись от небольшого стада, топтались подле него и шумно лакали воду.

«Если я стал рекой», - подумал Мур, - «то козы и меня могут выпить». От этой мысли ему стало как-то неуютно, и быть рекой расхотелось. Мур приподнялся и увидел кудрявого густой цыганской шевелюрой козопаса Цорна.

- Я хочу победить сомнение Цорн, как ты думаешь кем мне лучше для этого стать камнем или рекой?
- А в чём ты сомневаешься Мур?
- Тир сказал, что я одарён грузом сомнения, а чтобы облегчить этот груз нужно стать камнем, я попробовал стать как камень, а он стукнул меня палкой.

- Палкой, это правильно. Козы вон тоже только палку да окрик понимают.
- Но я же не коза Цорн!
- Отчего ж не коза?
- Я же человек Цорн! ЧЕЛОВЕК!!!
- А если ты человек, то зачем тебе быть камнем, Мур?
- Я хочу, понять, понимаешь ПОНЯТЬ!!!
- Да что понять-то, Мур?
- Я хочу понять, почему познание считается злом?
- А ты об этом? Глупости всё эту Мур, нужно жить по ту сторону добра и зла! Тебе хочется познавать – познавай! Хочется быть камнем – будь! Хочешь получать палкой – получай! Тебе бы с Кадмоном потолковать. Да-да именно он тебе и нужен. У него, кстати, нет палки, зато много книг и он не боится пути познания.
- Что ты делаешь с шерстью коз Цорн?
- Я держу коз не ради шерсти, а для удовольствия, Мур.

Конечно, Книга включала в себя и другие книги, хотя тексты этих книг были не очень важны для неё.

6

Цели жителей деревни были туманны и отчасти полоумны. Вопрос «Зачем?» имел либо совсем неправдоподобный ответ, либо наоборот очень простой. Чем проще был вопрос, тем, как правило, сложнее ответ, и, наоборот, на сложные вопросы ответы были просты и понятны.

- Зачем тебе эта палка, Гор?
- Видишь ли, у этой палки есть два конца и на одном едва заметная развилка, если вставить в эту развилку кусок железной руды и правильнымобразом расположить палку, то магнитное поле Земли слегка, едва заметно, я бы даже сказал, неуловимо изменится. Но в этой неуловимости есть особая прелесть! Представляешь, я вот так запросто взял да и изменил магнитное поле Земли и никто, ну абсолютно никто этого не заметил!!! Однако, вполне, возможно, из-за этого изменения очередная царица муравьёв выберет иное место для нового муравейника, и тогда уже может родиться совсем другой человек, а от некоторых людей, ох как многое может зависеть! Вполне себе начнётся глобальное переустройство будущего мира!
- А зачем тебе переустраивать будущий мир, Гор?
- Из соображений гуманности.

- Зачем ты держишь камень за пазухой, Мино?
- Я его не держу, я его несу. И тем самым уменьшаю энтропию вселенной, которая стремится к максимуму. Тут, понимаешь, сошлись два соображения. Знаешь ли ты, что форма Земли несовершенна. Земля отнюдь не шар, но эллипсоид! Она приплюснута с обоих полюсов! И если перетаскивать камни от экватора к полюсам, то мир определённо станет гармоничнее! Теперь почему за пазухой! Это уже борьба cтермодинамической хаотичностью. Ближе к полюсам -холоднее, вследствие неравномерного обогрева Земли солнечными лучами. Я согреваю камень своим телом и отдаю частичку своего тепла Северу. В целом, вектор моих усилий направлен в сторону гармонизации вселенной.
- А зачем нужно гармонизировать вселенную, Мино?
- Таково уж моё убеждение.

У Книги, разумеется, не было никаких определённых целей, но некий вектор в сторону гармонизации мира, по всей видимости, наличествовал.

7

Кадмон жил на самой окраине деревни в большом, но ветхом доме. Содержимое дома составляли алюминиевая кастрюля, в которой Кадмон варил овощной суп и после в ней же заваривал чай. Алюминиевая ложка, которой Кадмон ел суп и алюминиевая кружка, из которой он пил чай. Кроме этих трёх алюминиевых вещей остальное пространство дома заполняла бумага. Альбомы, тетради, рукописи и книги, книги, книги… Книги стояли на грубых деревянных полках, лежали на подоконниках, на полу, служили ножками для импровизированных стола, стула и странного подобия кровати.Кадмон был книгочей. И его странная библиотека не имела абсолютно никакой системы, в ней соседствовали трактаты Плотина и Ницше со справочниками по садоводству и математике. Стихи Рильке и азбука для малышей. Апокрифы древних христиан и научные труды по квантовой физике. Всё это было свалено, расположено, расставлено как попало и читалось Кадмоном именно в этом порядке. Вот к этому радивому книгочею и заявился юный Мур, долго пыхтя у порога, чтобы отряхнуть пыль с колен.

- Что ты там возишься?Заходи, если с делом пришёл, а если нет, так простынёй дорога.
- Я дядя Кадмон по делу, или скорее вопросу, то есть быстрей за советом…
- Если вопрос серьёзный входи, а если несерьёзный, тогда входи тем более.

Мур зашёл,переминаясь с ноги на ногу и пытался сообразить, куда можно присесть в этом странном строении из книг.

- Да садись хоть на Эразма из Роттердама, или если хочешь на Мишеля Монтеня, -ткнул пальцем Кадмон на две стопки книг, сверху которых были «Похвала глупости» и «Опыты».

Мур, после некоторых раздумий, присел на «Опыты», поскольку и он вроде как пришёл набираться опыта.

- Ну и какой же у тебя ко мне запрос юный отрок? – спросил Кадмон, отрывая глаза от «Бестиария» Борхеса.
- Я, дядя Кадмон хотел спросить, почему познание считается злом?
- Это кто же тебе такую чушь сообщил? Или откуда она взялась в твоей юной голове? Познание, если уж восходить к библейской традиции это грех, но отнюдь не зло.
- А разве грех и зло не одно и тоже?
- О, святая простота! Вот смотри, например, чревоугодие это грех, но разве же это зло? Или, например, убить сарацина не считалось грехом, но уж злом-то было всенепременно! Да и вообще понятие зла относительно вот убить комара – это зло?
- Ну, какое же тут дядя Кадмон зло?
- Для тебя не зло, а для него ого-го-го какое зло! Ну, осознал? А теперь иди и не мешай мне читать.
- Дык, а как же с познанием-то, дядя Кадмон?
- А что с познанием? Познание это абсолютное добро и никак иначе!
- А почему тогда оно грех?
- Видишь ли, грехом оно стало из библейской притчи, согласно которой, змей подговорил Первую женщину уговорить первого мужчину съесть яблоко с древа познания добра и зла, и за это они были изгнаны господом из рая, однако в притче не говорится, что они совершили грех, они лишь нарушили запрет. Ну, представь, зашли дети в сад, а яблоки ещё зелены и отец говорит им: «Гуляйте, только яблок не ешьте – живот заболит, а если не будете слушаться больше в сад не пущу!» Что запретно, то и сладко и вот дети наелись кислых яблок, и у всех заболели животы. Больше отец в сад их не пускал, только и всего.
- Ну, одно дело незрелые яблоки, а другое всё-таки познать добро и зло…
- Да ничего они не познали, и до сих пор никто не знает. То, что одному добро другому может быть злом.
- Значит, заниматься познанием не грех?
- О, наивное дитя! Это, неотъемлемая составляющая любого существа. И медведь, и дятел, и муравей, с самого своего рождения начинают заниматься познанием мира! Что за чушь у тебя в голове! Ты же не камень, в конце-то концов!!!
- Дядя Тор, как раз и посоветовал мне стать камнем.
- Это он правильно посоветовал, если не хочешь заниматься познанием – стань камнем.
- И ещё он сказал, что чем больше знаешь, тем больше сомневаешься.
- И это ничему не противоречит.
- Но сомнение уменьшает веру.
- Тоже правильно. Кто-то идёт путём знания, а кто-то путём веры. У каждого свой путь. То, что можно постичь путём веры невозможно узнать, поскольку вера занимается тем, что расположено за пределами нашей вселенной. А как ты выскочишь туда путём знания? Представь, что ты всю жизнь провёл,не выходя из комнаты без окон,сможешь ли ты по пению птиц узнать, как они выглядят?

В Книге переплетались и знания, и чувства, и предчувствия, и сомнения, и вера, и любовь!

8

Сущность вещей и понятий для этого изолированного мира была расплывчата и переменна. И ответы на вопрос «Что?» поражали широким растеканием мысли по древу.

- Что это у тебя в руках Танасис?
- С одной стороны вроде просто камень, а повернёшь, и как будто птица взлетает, а так повернёшь, вроде облачко набежало, если же так посмотреть так это уж точно дракон. Если это и камень, то он уж конечно не просто камень, это загадка природы! Как? Откуда? Почему такой формы? Сколько лет он пролежал в земле без движения никому не нужный и никем незамеченный и почему я обратил на него внимание? Зачем именно в этот час и миг он попался мне на глаза? Сколько ему лет? И что его ждёт дальше? Я думаю, в этом камне сокрыта вся мудрость и красота мира, да уж и точно он какой-то особенный. Вот ты приглядись, приглядись к нему – видишь, появляется лицо прекрасной девушки. А так – образ старого колдуна. Я так, полагаю, что это есть каменная метафора нашего переменчивого мира.
- Да чем же он отличается от других камней, Танасис?
- По большому счёту – ничем.

Сущность Книги была не просто расплывчата, но растекалась безбрежно. Это была Книга книг. Книга мира. Книга ветра и перемен.

9

Мур шёл по маковой поляне, погрузившись в раздумья, и чуть ли не столкнулся с бабушкой Агапьей, которая склонилась, собирая маковые коробочки.

- Как живёшь, бабушка.
- Да ить в двух словах не расскажешь, много разного за один только день происходит, бывает и задождит в душе, бывает и солнышко ясное, а бывает и шторм-ураган нагрянет.
- А что это ты собираешь, бабушка Агапья?
- Семена цветочка аленького, цветка не простого, цветка волшебного, многое, ох, многое можно увидеть через семянушки эти и даже незримое увидеть можно.
- И то, что за пределами вселенной можно увидеть?
- Не знаю, милок, оно ведь каждый своё видит, кому что дано, тот, то и видит.
- Вот бы мне попробовать этих семян бабушка Агапья!
- А, ты заходи, милок, заходи, отчего ж не попробовать, можно конечно попробовать.

Книга была насквозь пронизана туманными видениями, откровениями и прозрениями и каждый в ней видел свой удивительный собственный мир.

10

С вопросом «Какой?» у колонистов тоже всё было не просто.

- Какую тебе сделать чашку, Алекс?
- Мне нужно чтобы за утренним кофе она навевала мне светлые и прозрачные мыли, которые перекатывались бы как мелкие камушки в горном ручье, иногда оседая в прозрачных песчаных заводях, а иногда врезаясь в водовороты и кружась там с невероятной скоростью и вызывая мелкие искристые буруны. Вечером же она должна уводить мои мысли в тишину голубых озёр, где они подобно серебристым рыбкам мирно сновали между зелёных водорослей, уходили в глубину тёмных холодных омутов, поднимая едва заметную муть от илистого дна.
- Придётся идти за голубой глиной, Алекс. Без голубой глины тут не обойтись.

Книга была наполнена как утренними прозрачными и светлыми мыслями, так и глубокими вечерними.

11

Мур лежал на топчане укрытом лоскутным одеялом и курил из странного самодельного подобия кальяна странную смесь бабушки Агапьи. Постепенно Мур почувствовал, что растворяется в лёгкой голубоватой дымке и превращается в камень. Тело стало тяжёлым и неподвижным, перед его каменным взором протекала перепутанная река истории, мимо проходили караваны верблюдов, охотники с собаками, которые ничтоже сумняшеся мочились прямо на Мура. Вот около него присел седовласый слепой гусляр и затянул длинную протяжную песню о какой-то небывалой вольнице. И вот уже к нему прислонился смертельно раненый воин, два малыша стали бросать в него сосновые шишки, на его макушке стрекотала сорока, ветер швырял в него дождь и осенние мокрые листья, какой-то путник высек на его руке зарубку, холодный снег зализывал раны, солнце освещала его блестящую каменную кожу, Мур таял вместе со снегом и превращался в реку. По реке плыли белокрылые ладьи на носу стоял человек в роскошных одеждах и седобородый монах с крючковатым посохом-палкой.

- Нужно выбирать, князь, - сказал монах, - либо путь знания, либо путь веры и третьего не дано!
- Нет, отче, вот тут ты ошибаешься. Есть, есть третий путь и это мой путь!

Мур постепенно выходил из голубой дымке, обретая человеческие черты. Рука, на которой, сделал зарубку путник слегка кровоточила.

Несомненно, что Книга шла именно тем третьим путём, который выбрал когда-то неизвестный нам князь.

12

И даже на вопрос «Чей» не всегда давался однозначный ответ. Хотя чаще всего на него отвечали коротко и ясно: «Ничей».

- Чья это тень пересекла тропинку?
- Вчера она принадлежала мне, пока принадлежит мне и доселе, но вот не знаю, что с ней будет завтра. Ведь тени суетливы, словно куры, то есть она, то нет, то вдруг растянется почти до горизонта, а то совсем запрячется под ноги. Всю свою жизнь её пытаюсь приручить, давал ей семечек, цветов лесной фиалки, осенних листьев, груши лепестков, но, нет - увы, она мне непослушна, вот всё боюсь, уйдёт одна бродить по нашей бесконечной поднебесной…

Книга, конечно же, была ничья и всех.



   
 
      На ''Яндекс'' Яндекс цитирования Рейтинг@Mail.ru Каталог "ПИНГВИН" - чуткий и душевный каталог!

© М. Погарский, 2003© "Северная звезда", 2003    © "CONTROL+A", 2003Programed by Foreman Electronics, 2003

.