Михаил Погарский

Погружение внутрь искусства.

(Современное искусство в классическом отеле)

Вот если честно, положа руку на сердце, кого-нибудь пробило посещение Лувра, Эрмитажа, Третьяковки или галереи Уфицци? Пробило так чтобы мурашки по спине пошли? Лично на меня эти помпезные, огромные, многолюдные картинохранилища нагоняли лишь тоску и уныние. Всегда было такое чувство, что ты попадаешь на кладбище живших когда-то картин. Да и вообще для чего посещать такие музеи? Разве что для галочки. Ни один человеческий мозг не в состоянии за час, за день, за неделю глубоко воспринять и проникнуть в сущность великих произведений искусства, число которых переваливает за тысячу. Лучше меньше, да лучше, как говаривал вождь мирового пролетариата. Лучше увидеть одну картину, чем проскользнуть взглядом по тысяче. И в этом смысле музеи одной картины, безусловно, стоят в авангарде искусства экспонирования. Но оказывается можно пойти ещё дальше! Совсем недавно мне посчастливилось не просто созерцать, но и пожить внутри самой настоящей арт-работы.

Когда, поэт и художник Эвелина Шац предложила мне погостить у миллионера, мецената и художника Антонио Прести в его арт-отеле «Ателье сул маре» на побережье Сицилии в маленьком посёлке Кастель ди Туза, я не очень понимал, куда и зачем я еду. Оказалось, стоило!

Чудеса начались с самого холла, стены и потолок, которого были оклеены статьями об этом уникальном отеле, повсюду лежали расписанные камни, а подле авангардной скульптуры из распиленного дерева, небольшой маятник, выписывал по воле случая и тяготения странные письмена на песке.

Был вечер, мы были очень вымотаны дорогой и, казалось, стоит взять ключ от номера, и всё, отбой, спать. Но не тут-то было. Нас поселили в комнату Пророка, посвящённую великому итальянскому мэтру Паоло Пазолини. Когда мы вставили ключ со странным сучковатым брелком в замочную скважину, находящуюся на стене, то тут же в движение пришёл какой-то механизм, и узкая металлическая дверь стала подобно мосту в средневековых замках опускаться вниз, пропуская нас в очень узкий и длинный проход, который завершался небольшим лабиринтом из глинобитных стен и зеркал. Потолкавшись в разных направлениях, мы обнаружили ванную и две комнаты, решённые в предельно минималистическом духе. Стены, потолок и основание огромной квадратной кровати были отделаны глиной с вкраплениями хлебных колосьев, неровный волнообразный вход, наводил на ассоциации с горной пещерой, сквозь узкие прорези в стенах сочился тусклый свет, и мы оказались внутри какой-то мрачной Йеменской постройки из фильма великого режиссёра «Цветок 1001 ночи». Вверху по квадрату стен написана цитата на арабском языке из поэмы Пазолини «Моему народу». Спать в этой комнате было не просто жутко, но, наверное, и невозможно, но спасли сумасшедшая усталость и добрый глоток вина. Но утро полностью перевернуло пространство комнаты и погрузило сознание в новые аллюзии и смыслы. Огромное во всю стену окно тут же напомнило киноэкран, на котором из тёмно-синего моря вставало оранжево-красное солнце, освещая скалу-утёс, энергетика которого, безусловно, напоминала характер режиссёра Пазолини. Под широким стеклянным подоконником, как продолжение пляжа лежал песок со странными следами-пиктограмами. Душ в этом номере, разумеется, тоже был совершенно экзотическим. Собственно это был и не душ, а небольшая авто-мойка! И это могло бы показаться странным тому, кто не знает историю смерти Паоло Пазолини. Дело в том, что семнадцатилетний убийца Джузеппе Пелози, несколько раз переехав тело поэта его же собственным автомобилем, спокойно уехал на авто-мойку отмывать машину от пролитой крови.

В этом отеле-музее не было, ни традиционных телевизоров, ни минибаров, ни фенов, да что там говорить не было даже самых обычных стаканов! Предельный лаконизм, всё подчинено исключительно задачам искусства, а удобство постояльцев стоят здесь на самом последнем месте. Разумеется, жить в нём не очень комфортно, но ведь и не ради комфорта всё это затевалось.

По идее Антонио Прести для того чтобы прочувствовать произведение искусства, нужно полностью погрузиться в него, стать его частью, набить шишек об неудобные углы, ощутить запах творчества. Для этого он приглашает известных художников со всего мира, которые начинают работать в формате гостиничного номера. Всего в отеле 40 номеров из которых 20 стандартных (хотя и эти стандарты очень далеки от общепринятых) и 20 артистических.

Некоторые из номеров были заняты, а остальные нам удалось посмотреть.

В номере «Гнездо», художника Паоло Икаро, большую часть комнаты занимает кровать, по форме напоминающая то ли и в самом деле гнездо, то ли половинку огромного яйца.  За стеклянной дверью ванной комнаты расположен душ, чем-то напоминающий поилку для птиц и кривоватое зеркало с изломанными краями как у яичной скорлупы.

Номер Фабризио Плесси «Отрицание моря», единственный в отеле имеющий телевизор, причём не один, а сразу шесть. Расположенные под самым потолком они повторяют одну и ту же картину – морской прибой, около скалы рядом с отелем. Настоящее море было найти не так-то просто, поскольку все стены состояли из деревянных дверей, потыкавшись в них, вы могли попасть в гардероб, в ванную, в тупик и наконец-то на балкон, за которым и открывается реальное море.

Мне, как редактору альманаха «Треугольное колесо», разумеется, наиболее любопытен был номер «Тринакрия» художника Мауро Стациоли. Тринакрия – это древний символ Сицилии, повторяющий треугольную форму острова. Открыв треугольным ключом треугольную дверь, мы попали в комнату, состоящую из сплошных треугольников. Белая треугольная кровать, вписанная в угол комнаты, красная треугольная ширма, делящая пространство наискось, тень от этой ширмы упавшая на кровать, по замыслу художника, должна напоминать пылающий вулкан Этну. И вообще вся колористика комнаты отсылает вас к теме вулкана: красные цвета – раскалённая лава, серые – пепел, чёрные – лава застывшая.

Очень впечатлила и «Комната мечтаний и знаков» (авторы Ренато Курцио и Агостино Феррари). Эта комната закручена как гигантский свиток, испещрённый странными письменами и знаками, которые продолжаются на покрывале кровати и на потолке. Здесь можно отыскать всё от древних наскальных рисунков и египетских символов до множества палочек, напоминающих японский иероглиф «прекрасное». Ванная этого номера устроена как каскад водопадов, последний из которых и устремляется в душ.

Ещё один шедевр это комната Земли и Огня художника Луиджи Майнолфи. Стены, пол и потолок этой комнаты выложены изломанным рыжеватым кафелем. И когда в комнату бьёт яркое сицилийское солнце впечатление такое, что она объята горячим пламенем. Ставни окна раскрываются подобно какой-нибудь магической книге Просперо. А кровать, стоящая на одной ножке, чуть ли не парит перед этим огромным окном. Из мебели в комнате только металлический стул, спинка, которого, закручиваясь словно дым, уходит под потолок.

А вот в комнате Мауризио Мочетти «Энергия», я бы, наверное, не выдержал долго, несмотря на всё моё восхищение. Выполненная в пурпурных тонах, с освещением, бьющим из под кровати, с окном в широкой красно-пожарной раме, открывающимся поворотом вдоль центральной оси и разделяющим балкон на две половины.  

Впрочем, и в комнате Пророка стены давили на нас своей тяжестью и перегруженностью трагических смыслов и поэтому мы сначала перебрались в светлую и лёгкую комнату живописи  (Пьеро Доразио, Гразиано Марини), расписанную изогнутыми разноцветными полосами, изгибы которых повторялись и в линия медных трубок душа, и во множестве струй, льющихся из этих трубок. А потом переехали в «Башню Сигизмунда» художника Рауля Руйза. Круглая комната с чёрными стенами действительно напоминает башню. Почти всё пространство занято круглой метра три в диаметре кроватью, которая медленно едва заметно вращается вокруг своей оси. Над головой квадратное окно, створки которого открываются вверх. И вот когда ночью над моей головой засияли яркие южные созвездия, то мне почему-то вспомнились строки Владимира Маяковского «Послушайте, если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно!». Впечатление было такое, что художник этой комнаты действительно, не то чтобы зажёг, но совершенно по новому преподнёс тебе сущность далёких звёзд. Я чувствовал, что попал, не просто в отель-музей и не только внутрь творческого потока художника, но в некое странное кастанедовское место силы. Место, которое выводит тебя на какие-то совершенно новые взаимоотношения с искусством. О мелких житейских неудобствах уже и не вспоминаешь, как женщина со временем забывает о дискомфорте высоких каблуков, так и здесь тебе кажется совершенно естественным пить вино из горлышка бутылки, сидя на вращающейся круглой кровати.

В Ателье сул Маре искусством было пропитано практически всё. Посуда для завтрака покрывалась орнаментом из маленьких чёрных человечков тут же за соседним рабочим столом. Внизу в зале для поэтических вечеров была небольшая мастерская для керамики и даже на побережье моря встречались расписанные кем-то камни.

Вечером за ужином, состоящим из странных спагетти с лаймом, завитых в колечки мелких жареных рыбок и белого сицилийского вина, я расспрашивал Антонио Прести о его взглядах на жизнь и на искусство.

Сын «цементного» короля, унаследовавший огромное состояние, Антонио не просто стал одним из меценатов, тратящих деньги на приобретение и поддержку искусства, но и сам активно включился в творческие процессы и стал едва ли не самым крупным в Италии генератором арт-идей. Помимо отеля-музея, он выступил со множеством других инициатив, самой грандиозной из которых был парк скульптур под открытым небом Фьюмара ди Арте. Парк растянулся на десятки километров вдоль извилистой речки Фьюмара Шумара. Начинается он с монумента на смерть поэта, воздвигнутого художником Тано Феста. Огромное тридцатиметровое синее окно на берегу моря, пронзённое столь же величественным стержнем, служит своего рода входом в парк и выходом в небо. Орнамент из декоративных облаков сливается с реальными облаками, и при всей кажущейся простоте это окно выводит тебя из обычной реальности на территорию переменчивых смыслов искусства. Двигаясь вдоль реки вглубь острова, вы неожиданно натыкаетесь на гигантскую абстракцию из двух прорезанных и сложенных вместе пластов чёрного и белого. Эта скульптура Пьетро Консарга посвящена памяти отца Антонио – Анджело Прести и называется «Матери здесь могло и не быть.» Чуть далее перед вами предстанет “Кривая за плечами времени» сотворённая Паоло Скьявокампо. Это гигантская изогнутая арка из ржавого метала в извивах которой кажется и в самом  деле теряется само время. Но вот уж действительно где можно потеряться так это в «Лабиринте Ариадны» (Итало Ланфредини), который расположен на живописном холме и издалека напоминает пульсирующее сердце. Есть в этом удивительном парке и «Энергия Средиземноморья» (Антонио ди Палма) – гигантская бетонная волна, упирающаяся на синие камни. Есть и странная «Комната золотой лодки» японского скульптора Нагасавы, про которую можно только услышать и постоять рядом, поскольку эта лодка находится в запечатанном наглухо гроте. По идее Нагасавы, даже ничего не знающий об этой лодке человек, проходя мимо должен ощутить действие силы искусства. Впрочем, на территории Фьюрмата де Арте, как и в Ателье сул Маре действие этой силы не покидает тебя  практически никогда.